Лев Мазин

Вот уже восемь лет кассамы падают на Сдерот. Сколько их упало на город за эти годы, точно не знает, наверное, никто. Ведь не все упавшие и взорвавшиеся, а уж тем более неразорвавшиеся, были найдены. Скорее всего, "железные летающие болванки” – а так назвал кассамы наш умнейший и интеллектуальнейший президент - просто перестали считать. Говорят о восьми с половиной тысячах штук. А может, было и больше; только за текущий 2010 год их упало около четырех сот. Это мало и это благодаря выволочке, устроенной террористам Хамаса ЦАХАЛом в Газе во время операции "Литой свинец": ныне они запускают по Сдероту пару – тройку кассамов раз в неделю. Просто чтобы напомнить о себе – ау! Мы все еще здесь! А вот раньше, бывало, почти каждый день падало по десятку – полтора. Года три назад хамасовцы поставили рекорд: за один день на головы жителей Сдерота грохнулись 57 кассамов.

 

Да, конечно, во время войны "Четырех матерей” в 2006 году Хайфе пришлось несладко. На Хайфу падали катюши, грады, и другие ракеты более крупного калибра. А это вам не какие-то хилые кассамы. Но, во-первых, с точки зрения жителей Сдерота война-то продолжалась всего ничего – какой-то месяц с копейками. А во-вторых, и кассамы уже не те, какими они были лет семь – восемь тому назад. Если первые образцы несли боеголовку всего в два килограмма взрывчатки, то последующие очень быстро модернизировались и сегодня боеголовка кассама весит уже шесть килограмм. А это как не крути половина боеголовки катюши. Так что в пересчете на катюши выходит все-таки больше четырех тысяч. Ну и город-то Сдерот не чета Хайфе по всем параметрам – и, прежде всего по территории. Так что на один гектар приходится немало.

 

 

 

Лично мне довелось быть очевидцем падения девяти кассамов на расстоянии сорока – пятидесяти - ста метров от меня. Грохот был жуткий, и осколки свистели как злые шмели. Но то ли по дурости, то ли по какой другой непонятной мне психологической причине все эти годы особого страха я не испытывал. Ну, так чтобы не спать ночами или бояться выходить на улицу. А помаленьку боялся, как не бояться. Совершенно ничего не боятся только уж полные дебилы. А нормальные люди боятся, да еще и как. У одной моей сдеротской знакомой мастер плиточник аккурат укладывал в ванной комнате новые балаты как вдруг объявили шахар адом. Так слабая женщина, восьмидесяти с гаком лет не забоялась и вела себя спокойно – ведь она пережила уже сотни таких тревог, если не тысячи.

 

 

 

А мастер тот, тут же в чем был, залез в ванну, пустил воду полной струей, а на голову себе надел тазик с раствором и так и сидел пока где-то вдали не послышался разрыв кассама. Да и потом не хотел вылезать. Смеяться тут не над чем – никто из нас не знает, как он поведет себя в подобной обстановке. Больше всего боятся, естественно, дети. Для них это была и остается невероятно тяжелая травма. Я очень хорошо помню как у входа в детский садик, что напротив городской библиотеки, в утренний час, когда детишек как раз приводят в детсад, взорвался кассам. Одного ребенка убило, двоих ранило. За восемь лет в Сдероте было убито одиннадцать человек, сотни ранено – в основном детей. Просто потому что дети больше находятся на улице, во дворах, и не всегда могут быстро сообразить, куда можно спрятаться. Тысячи детей перенесли тяжелый шок.

 

 

В Сдероте устраивались демонстрации и митинги протеста, въезд в город закрывали, объявляли голодовки у дома тогдашнего министра обороны Амира Переца. Все зря, все понапрасну. Вопли отчаяния жителей Сдерота в правительстве просто не слышали, что, признаем, вполне естественно – ведь на головы министров кассамы не падали. Зато когда в 2005 году Арик Шарон в знак солидарности с Сдеротом решил провести заседание правительства в этом городе, за одну ночь над зданием муниципалитета, где должно было проходить заседание, соорудили перекрытие из бронированных плит. Оное перекрытие на следующий же день после заседания быстренько разобрали. Ну, в натуре, не оставлять же бронированную крышу над сдеротсткой мэрией; как заседала она без брони четыре года, так будет и дальше заседать. Ведь за четыре года ничего им не сделалось? Авось ничего не сделается и за следующие четыре…

 

 

 

После четырех лет этого непрерывного кошмара правительство все-таки сжалилось над детьми Сдерота и решило защитить хотя бы детские сады бетонными перекрытиями. Сказано – сделано. На это "сделано” ушло около трех лет. Но, как я уже говорил, за эти годы боеголовки кассамов перешли в другую весовую категорию. Сейчас в службе тыла ведутся жаркие споры – а выдержит ли такое перекрытие кассам с шестикилограммовой боеголовкой. Ведь его планировали и строили из расчета на боеголовку в два килограмма…

 

 

 

Но как бы там ни было, а детские сады перекрыли. Полностью. А вот на школьниках решили сэкономить. Школы накрыты бетонным перекрытием только наполовину. Теперь при объявлении тревоги у школьников есть двадцать секунд времени, чтобы перебежать из незащищенной половины школы во вторую половину, ту, которая под бетонным перекрытием. Здорово придумано, а? А вы говорите, что уровень образования в израильской школе низок. А кто дал нашей стране столь умные и талантливые головы, додумавшиеся до такого хитрого патента как не школа? То-то же. Еврейские головы выдают на гора еврейские патенты.

 

 

 

Вот так проходили годы под ливнем касамов, но исхода из сложившегося положения не было видно никакого. Чтобы очистить Газу от террористов правительству не хватало духу. И тогда, года два тому назад после длительных и жарких обсуждений в темных коридорах власти, замученным жителям Сдерота объявили, что они могут строить себе бомбоубежища самостоятельно. А служба тыла возместит им расходы до тридцати тысяч шекелей за одно убежище на одну семью. Многих владельцев отдельных домов сразу охватила строительная лихорадка. Строительство типового убежища в десять-двенадцать кв.м. занимало два - три месяца. Зато возврат денег занимал… ну вы же умницы, вы уже догадались. Но как быть с жильцами трех – четырех и других этажных домов, в которых живут люди с низким уровнем доходов, они-то ведь не в состоянии выложить десятки тысяч шекелей, а потом долгими месяцами выбивать пресловутый возврат. Да и договориться между собой им часто и вовсе невозможно.

 

 

Кто ищет, тот всегда найдет. И служба тыла нашла решение проблемы. Дело поручили компании "Амигур” благо у нее есть опыт ведения если и не строительных, то хотя бы ремонтных работ. И пошла писать губерния, поскакали курьеры, курьеры, курьеры, одних только курьеров разослали тысяч тридцать. Вы поражены дорогой читатель, вы задаете вопрос: зачем курьеры, да еще столько? Как зачем?! А кабланов искать, вот зачем! Услышав о цене в тридцать тысяч шекелей за мамад (убежище) кабланы все как один попрятались. И найти их было совершенно невозможно. Пришлось службе тыла увеличивать стоимость одного убежища. Насколько? А вот и не скажу, ибо тайна сия великая есть.

 

 

И, наконец, в начале ноября 2009 года, то есть ровно год тому назад, нам начали строить мамад. Представители "Амигура” торжественно, с пожатием рук и поздравлениями, объявили в нашем дворе о начале строительства и на голубом глазу пообещали закончить его ровно через три месяца. Ах, почему я дал увлечь себя столь великодушными, сколь и невыполнимыми обещаниями и не заключил с начальником "Амигура” пари? Ведь было же ясно, как Божий день, что за три месяца эти горе-строители и курятник не построят, не то, что убежище. Строительство мамада для нашей семьи заняло ровно девять месяцев. Что нам пришлось пережить – ни в сказке сказать, ни пером описать. Сначала они испоганили наш садик, выкорчевали почти все деревья и кусты роз и раздавили мои любимые кактусы. Затем разрыли садик бульдозером, выкопали довольно глубокую яму и исчезли. На целый месяц.

 

 

Между тем пошли дожди, и все в садике развезло, а в яме стояла вода. Затем они пришли по-новой, откачали воду и отлили столбики, на которых и должен стоять мамад. И… ну да, ну да, они снова исчезли. На этот раз на три месяца. Говорить было не с кем. Все строители, начиная с простых рабочих арабов, и кончая бригадирами и мастерами, были отменно вежливы, все сочувственно кивали головами и обещали: завтра, иншалла, мы у тебя. И, естественно, не приходили. Я, по наивности и простоте душевной, терялся в догадках. И тут один из соседей меня просветил и, оказалось, что ларчик просто открывался. Каблан нахватал как можно больше объектов, а вот рабочей силы и техники у него на них не хватало. Поэтому он строил по скользящему графику – у нас и у еще десяти подъездов выкопал ямы, затем перебросил рабочих к очередной дюжине подъездов копать яму и так пока не выкопал все ямы. Затем пришла очередь отливки оснований и так далее. В марте у меня лопнуло терпение, и я отправился скандалить в "Амигур”. С начальником.

 

 

К начальнику "Амигура” я, натурально, не попал. Пояснений не требуется. Приняли меня другие работники рангом пониже. И тоже говорили со мной весьма вежливо и сочувственно, но в ответ на мои жалобы начали лить слезы в мою жилетку. Какой он оказался балаганист, этот каблан, и как они с ним намучились. Приходится работать в таких условиях, что нервы у них у всех на последнем пределе. И вдруг я с изумлением услышал свой собственный голос, утешающий этих симпатичных и отзывчивых чиновников, которых замучил бессовестный каблан. Правда, напоследок они все же пообещали помочь ускорить строительство.

 

И ускорили – мамад нам таки да построили, хотя это и заняло еще целых четыре месяца. Квартира в ходе этого строительства превратилась в проходной двор – каждый день по ней шастали туда - сюда рабочие с поддонами плиток, ведрами краски, какой-то замазки, мотками проводов и еще черт те с чем. Грязь они наносили на своих боталах жуткую. Пыль стояла столбом – дверь в мамад они пробили там, где было кухонное окно, окно пробили в боковой стене кухни. Дырка для окна стояла открытой три месяца – все никак не могли привезти и поставить раму. Дыру эту забили куском фанеры, и мы с супругой так и спали все три месяца на семи ветрах. Старенькую нашу кухню они разломали, она им мешала ставить дверь в мамад. Новую пообещали привезти завтра. Привезли через месяц.

 

 

 Каждый шаг требовал мучительных переговоров с бригадиром и мастером. Обещания не выполнялись. Работа не двигалась. И как она могла двигаться? Вот пришел с утра маляр, начал белить в мамаде, через четверть часа попросил попить. Пока Рита, моя супруга доставала из холодильника холодное питье, он выскочил через дырку в окне, раму для которого тоже везли два месяца, и исчез до конца дня. Назавтра он зашел в квартиру, прошел в мамад, немедленно вылез в окно и снова исчез. И снова на целый день. Но даже если они что-то делали, то сделанная тяп ляп работа переделывалась по три раза. Это если было что-то крупное, сделанное обеими левыми руками, растущими из одного места. А про мелкие недоделки и вспоминать совестно. Будет грехом сказать что инспекторы "Амигура” не осуществляли инженерный надзор. Осуществляли. Но… смотрите выше.

 

 

Наконец этот тихий ужас, этот жуткий кошмар, почему-то названный строительством убежищ в Сдероте, окончился. Для полноты картины последний мазок. Один из бригадиров недавно рассказал мне, что их компания занимается строительством впервые. Ранее они занимались очисткой и ремонтом общественных бомбоубежищ. Это был их первый крупный строительный проект. На нашем хребте они научились организации строительных работ, и следующий заказ выполнят с отличным качеством и в срок. Блажен кто верует.